я дать ей еще немного денег, но объяснять что-либо мне отказывалась. И вообще стала какая-то раздражительная. Нет, она не злилась, когда я отказывалась давать ей деньги без должных с ее стороны объяснений. Она просто начинала плакать и отсоединяла связь. Когда же я пыталась до нее дозвониться, она просто не брала трубку. И тогда я позвонила ее отцу и своему зятю. Все ему рассказала и потребовала у него узнать у дочери, что у нее случилось.

Анастасия Георгиевна замолчала и стала нервно теребить кисти шали. Потом взяла себя в руки, снова отпила немного из чашечки и продолжила:

– Петр Олегович позвонил мне за день до того, как Марина перестала отвечать на звонки. Он сказал, что поговорил с Мариной, но она не захотела ему ничего рассказывать, а только плакала. Тогда он созвонился с ее молодым человеком – с Артемом. Откуда он узнал его номер, я не знаю. Но если учитывать его широкие связи… В общем, Артем обещал ему, что он поговорит с Мариной и попробует узнать у нее, что случилось. Хотя, по его словам, она уже три дня как избегает его и отказывается встречаться с ним.

– Я так понимаю, что Артем не успел поговорить с невестой, – предположил Лев Иванович.

– Скорее всего, нет, – грустно ответила Нарышкина. – Наверняка он предпринимал какие-то шаги и пытался, но… После этого Марина просто перестала выходить на связь. Она отключила телефон или… ну, я не знаю. Сначала все думали, что с ней что-то случилось, и Петр Олегович стал искать ее. Звонил во все морги и больницы, всем знакомым и всем, кто мог хоть что-то знать о том, где она может быть. Он даже ради этого прилетел в Москву.

– А в Питере на квартире ее не было? – спросил Лев Иванович.

– Нет, не было. Сам он, правда, туда не ездил. Но просил своего друга сходить к ней на квартиру и узнать.

– А друга как зовут? Не Виктор Викторович Асташов?

– Да-да, именно так. Вот, оказывается, вы и об этом знаете.

– Мы с Асташовым еще не связывались. Просто его номер телефона был в записной книжке убитого Зайченко. Но мне все-таки не очень понятно, – нахмурился Лев Иванович, – отчего Петр Олегович не стал обращаться в полицию и предпочел нанять частного детектива для поисков дочери?

– Ах, – вздохнула Анастасия Георгиевна. – Понимаете, когда мой зять прилетел в Москву и взялся сам искать Марину, он сначала, когда обнаружил, что его дочери нет ни в моргах, ни в больницах, все же хотел обратиться в полицию. Он чисто случайно, ну, просто чтобы узнать, вдруг Марина куда-то уехала, позвонил в банк своему знакомому, где у Марины хранились деньги, и просил проверить счет Марины. Так вот… Оказалось, что она сняла все деньги, которые у нее там были, – и с валютного, и с рублевого счета.

– Ага, – понимающе кивнул Гуров. – Так, может, она и впрямь куда-то уехала? Ну, скажем, передумала выходить замуж или встретила кого-то и влюбилась…

– О нет! Что вы! – махнула на него рукой Нарышкина. – Если бы это было так, то Марина не стала бы скрывать это ни от меня, ни от отца. Ведь нам в принципе было все равно, за кого она выйдет замуж, лишь бы была счастлива. Нет, тут что-то другое. Петр Олегович предполагает, что Марина, скорее всего, попала в какую-то плохую историю. Дело в том…

Анастасия Георгиевна замялась, словно не желая раскрывать что-то, что могло навредить репутации семьи Мартыновых и Нарышкиных. Но потом все-таки решилась и тихо, нехотя призналась:

– Из дома Петра Олеговича, из сейфа, пропали все драгоценности Кати. Среди них были и ценные фамильные драгоценности. Очень дорогие. Мой зять хранил их и хотел отдать Мариночке только в день ее свадьбы. Понимаете? Это такая семейная традиция.

– Понимаю, – кивнул Лев Иванович. – И именно тогда ваш зять и решил искать Марину, наняв Игоря Михайловича Зайченко.

– Да, – тяжело вздохнула Нарышкина и опустила глаза.

14

Выехав за пределы коттеджного поселка, Лев Иванович остановил машину и позвонил Станиславу Крячко.

– Я только что выехал от Нарышкиной, – сказал он. – Ты не слишком занят?

– Уже освободился и хотел тебе звонить, но ты меня опередил, – ответил Крячко. – Рассказывай первый. Что ты узнал?

– Много чего, и ничего приятного, – вздохнул Лев Иванович. – История с дочерью атташе действительно весьма подозрительная и наводит на мысль, что Игоря вполне могли убрать за то, что он узнал некие подробности, которые не должен был знать.

– Ну-ка, ну-ка, – заинтересовался Станислав. – Что там с этой Мариной Мартыновой не так?

– Все не так. И мама у нее болела шизофренией, и сама девушка страдала повышенной тревожностью. Пропала она, можно сказать, перед самой своей свадьбой. Причем сняв со своего счета всю наличность и вынув из отцовского сейфа все фамильные драгоценности.

– М-да… Интересные дела… Может, она передумала замуж выходить?

– Я и сам поначалу подумал о том же. Но это было бы слишком просто, – возразил Гуров. – Нарышкина утверждает, что племянница не стала бы скрывать от семьи своих планов. Она – единственная наследница у родственников и с материнской, и с отцовской стороны и вольна распоряжаться своей судьбой, как ей вздумается. К тому же ее жених – Артем Тихонов, который недавно закончил духовную семинарию, не стал бы удерживать девушку, если бы она вдруг передумала.

– Она собиралась замуж за священника? – удивился Станислав.

– Ну, он еще не настоящий батюшка, но служит в храме, – уточнил Гуров. – Но суть не в этом. Просто Нарышкина, с подачи своего зятя, высказала предположение, с которым я тоже согласен. Она считает, что ее племянница попала в какую-то некрасивую историю…

– И решила сбежать, прихватив все деньги и фамильные драгоценности?

– А вот этого мы с тобой не знаем – сбежала она или что-то еще с ней случилось, – осторожно заметил Лев Иванович. – Если Игоря Зайченко убили из-за